Все это было так реально. Он споткнулся о бордюр, но удержал равновесие, не потеряв дома из виду. Ему было страшно, что тот исчезнет. В цветущей траве жужжали насекомые. От горячего солнца на лбу проступили капельки пота, и он стер их рукой.
Лангли дышал ему в спину. Майк с разбегу распахнул дверь и вырвался на солнечную улицу. Теплые лучи согрели лицо. Он сбежал по бетонным ступенькам, перескочив через сидевших внизу лестницы двух девчушек. Майк бежал до тех пор, пока не заметил, что направляется не в ту сторону. Он взял правее, увидел еще какието дома, затем повернул в нужном направлении. Майк свернул за угол, который оказался ближе, чем он ожидал, и увидел свой дом. Машина отца стояла у ворот, хотя был полдень. Майк перешел на шаг, сердце его сильно стучало. Он ощущал кисловатый привкус выдыхаемого им воздуха.
Все это было так реально. Он споткнулся о бордюр, но удержал равновесие, не потеряв дома из виду. Ему было страшно, что тот исчезнет. В цветущей траве жужжали насекомые. От горячего солнца на лбу проступили капельки пота, и он стер их рукой.
Он заглянул внутрь через окно, но не заметил никакого движения. Изпод дверцы гаража можно было разглядеть, что машина его матери стоит внутри. Майк пошел вперед, шлепая кроссовками по асфальтовой дорожке. Он подошел к входной двери и остановился. Его родители в доме.
Это было за год до того несчастного случая в туннеле метро, за год до того, как они. Он дотронулся до дверной ручки. Теперь он слышал голоса внутри дома.
Мама чтото сказала, папа ответил, и оба рассмеялись. Твердая дверная ручка под пальцами. Коридор был пуст, голоса стали громче. Майк шагнул вперед, обогнул угол, по коридору прошел к гостиной.
Кроссовки шаркали по ковру, и под его ворсом чуть поскрипывали половые доски. Свет снаружи заливал холл, и косой солнечный луч серебрился пылинками. Майк заглянул в комнату. Звук домовизора был включен на полную мощность. Еще был слышен звук пружинящего дивана.
